читать дальше
Возникает из недопетости,
На потребу растущим хлопотам
То, что мы называем зрелостью,
То, что мы называем опытом.
И друзья, оставаясь в наличестве,
Становились другими начисто, -
Это мелких потерь количество
Переходит подспудно в качество.
От любви к туманной поэтике, -
До любви к бытовой математике.
Если были мы теоретики,
То теперь, - безусловно, - практики.
Было дело и я в это кинулся,
А только, видимо, стал староват, -
Лишь вчера я любил Калининский,
А теперь выбираю Арбат.
И надеждой себя не балуя,
Никому не желая зла,
Удивляюсь на лодку старую,
Что так долго нас всех несла.
Ведь плывет она, тем не менее,
Как земля, что все-таки вертится,
Под всеобщее изумление:
И на чем она только держится?
И я хочу, чтоб на время забыли мы
Деловые полезные навыки,
Наши руки освободили бы,
Чтоб попробовать взяться за руки.
И чтоб где бы мы только ни были,
Мы б умели, прикрывши двери,
Хоть на время забыть о прибыли,
Чтоб хоть раз сосчитать потери.
На потребу растущим хлопотам
То, что мы называем зрелостью,
То, что мы называем опытом.
И друзья, оставаясь в наличестве,
Становились другими начисто, -
Это мелких потерь количество
Переходит подспудно в качество.
От любви к туманной поэтике, -
До любви к бытовой математике.
Если были мы теоретики,
То теперь, - безусловно, - практики.
Было дело и я в это кинулся,
А только, видимо, стал староват, -
Лишь вчера я любил Калининский,
А теперь выбираю Арбат.
И надеждой себя не балуя,
Никому не желая зла,
Удивляюсь на лодку старую,
Что так долго нас всех несла.
Ведь плывет она, тем не менее,
Как земля, что все-таки вертится,
Под всеобщее изумление:
И на чем она только держится?
И я хочу, чтоб на время забыли мы
Деловые полезные навыки,
Наши руки освободили бы,
Чтоб попробовать взяться за руки.
И чтоб где бы мы только ни были,
Мы б умели, прикрывши двери,
Хоть на время забыть о прибыли,
Чтоб хоть раз сосчитать потери.